Зачем в кавказских республиках уничтожают знахарок и целителей
После того как в Чечне начались убийства и преследования народных целителей, многие из них были вынуждены бежать в соседние республики. Пытаясь выяснить, кто за этим стоит, журналист Олег Ясаков поговорил с одним из таких людей.
МАГОМЕД, 58 лет (имя и возраст изменены):
«Я почувствовал в себе дар в 1993 году — во сне мне явились трое старцев и сказали: «Иди, помогай людям, но помни, что это тяжелая работа и ты будешь держать ответ перед Всевышним. Ты готов?» — «Готов». До того я всю жизнь пахал землю, никакой склонности к целительству у меня не было. Правда, одна русская женщина, целительница, когда-то давно сказал мне: «У тебя есть дар». Тогда я не поверил, но когда старцы из сна как бы подтвердили ее слова, начал работать.
Позже ту женщину стали избивать, ей угрожали соседи, и она вынуждена была уехать. Но тогда все-таки целителей еще не убивали. Убивать начали в первую войну (1994-1996 годы. — Esquire) — солдаты из армии Дудаева и Масхадова. Убивали, конечно, не потому, что сами так решили — просто им дали приказ: убивать целителей. Я знаю несколько случаев, и всегда убивали именно наши, чеченцы. В то время к нам уже начали приезжать арабы — ваххабиты и фанатики, и, видимо, этими убийствами им решили показать, какие примерные у нас мусульмане.
Но я тогда еще спокойно работал. Правда, уже не имел своего кабинета и не давал рекламу. В основном ездил в дома к людям. Ко мне обращались даже врачи: «Магомед, мы не можем помочь, попробуй ты». Я брался и излечивал людей.
Когда начались преследования, все оказалось в одной куче — и традиционная медицина, и целительство, и колдовство. Мое ремесло никак с магией не связано, я считаю себя специалистом по народной медицине. Лечу руками, чувствую внутренние органы человека: как бы вижу их в разных цветах, и состояние органа выражается в цвете — такая диагностика. У меня было много пациентов, я был в республике известным человеком. Мне и врачи говорили: «Поезжай, сделай себе свидетельство, чтобы официально работать». Я хотел, но тогда у меня не было возможности выехать из Чечни. Потом я все-таки попал в Москву; у меня была встреча с одним ученым-психологом и с Владимиром Егоровым, президентом Российской ассоциации народной медицины. Он мне сказал: «Ты феномен. Сколько я работаю, такого не видел». Дал мне удостоверения, сертификаты. Я вернулся в Грозный, позвонил имаму и говорю: «Вы из меня сделали афериста и шарлатана, а Москва меня признала». Он говорит: «То, что в России признают, мы не признаем». Я спорил, но это было бесполезно: «Мы не признаем».
Как ни странно, для меня времена Республики Ичкерия были спокойными — мне напрямую никто не мешал, а убийства моих коллег случались не так часто. К тому же время и так было жестокое, и вокруг постоянно погибало много людей. Но ни Дудаев, ни Масхадов для меня не связаны с такими ужасами, как началось при Рамзане.
Когда моих коллег начали преследовать, я сам пошел в муфтият и попросил прекратить. Я просил, чтобы нам, наоборот, помогали; объяснял, что мы можем помогать людям. Меня выслушали, покивали, но после этого стали давить еще сильнее. Три года назад лечить людей уже стало совсем опасно.
Людей начали терроризировать — и без разницы, старики это, женщины. Я знал одного целителя — пожилой мужчина, прекрасный специалист, который умер от побоев. Не так давно расстреляли женщину, которая гадала на картах в Урус-Мартане. По этому случаю никто даже дело не стал заводить. Ее сначала предупредили, а потом расстреляли из машины возле дома. Другую женщину, про которую я слышал, избили дома: пришли к ней ночью, били до утра. Только из моих хороших знакомых, коллег, двое скончались от побоев. Бить они умеют, я знаю. Ходила история про человека из Аргуна, которого избили до такой степени, что у него перестал работать кишечник, просто не держалось ничего внутри.
Мне до сих пор снится, как за мной пришли. В тот день они не то что морально — они физически меня навсегда изменили. Просто отбили все. Били по голове, по почкам, специально отбивали суставы. Это были люди в военной форме. Они не говорили, кто они и откуда, но я думаю, что это были ребята из личной гвардии Рамзана. С ними был человек из муфтията. Они вломились в дом, спросили, я ли это, а потом отвезли в отделение милиции.
Самое обидное, что били мальчишки, совсем молодые ребята. И это при том, что они говорят об уважении к старшим в исламе. Но какое там уважение. Меня никогда так не били. Я пережил две войны, но я такого не видел. Пацанва, садисты. Сидишь, как манекен, и тебя трамбуют, издеваются над тобой, душат целлофановым пакетом, бьют дубинкой. А ты даже сдачи не можешь дать — убьют. То один бьет дубинкой, показывает, как правильно, то другой упражняется — настоящие нелюди. Ребята из гвардии Рамзана — зомби, фанатики. Им дают установку, и они делают то, что велели. За 45-50 тысяч зарплаты эти сельские ребята кого угодно убьют.
Но мне очень повезло. Родственники меня буквально спасли — вытащили наутро. Мне потом сказали: «Если за тобой пришли без масок, это значит, что был приказ тебя убить». Но они у нас и так не всегда ходят в масках — потому что совсем ничего не боятся. Им можно не скрываться — без масок избивать и убивать людей. Ведь никто их не контролирует, кроме Рамзана, а Рамзан своих в обиду не даст никому.
Эти люди побоями заставили меня прочитать на камеру текст, в котором я раскаивался в своем шарлатанстве и извинялся перед чеченским народом. Они мне сказали: «Если не прочитаешь, живым отсюда не выйдешь». Это обычная практика: всех целителей заставляют каяться на камеру, а в новостях всегда показывают, что разоблачили мошенника или черного мага. Был один старец, очень уважаемый человек, целитель от Бога; его тоже побоями заставили прочитать такой текст, а он совсем древний старик был. Когда меня отпускали, мне сказали: «Если одного человека вылечишь, мы тебя убьем и семью твою уничтожим».
Я работал с 1993 года, и мне слова никто не говорил. Соседи меня очень уважали, шли советоваться по любому вопросу — и о болячках своих, и просто так. Но после того как меня показали по телевизору и выставили шарлатаном на всю республику, некоторые вообще перестали здороваться, а остальные стали коситься с недоверием. Я по улице всю жизнь ходил свободно и вдруг стал чувствовать неудобство, недоверие людей. Тогда я понял, что пора уезжать, — и уехал.
С тех пор я несколько раз был в Чечне, но старался не задерживаться — буквально на день приезжал, дольше было опасно оставаться. Конечно, я бы хотел вернуться на родину, потому что устал скрываться и очень надеюсь, что все нормализуется. Возможно, дело в том, что до Рамзана доходит искаженная информация о знахарях. Возможно, он просто не знает, что мы на самом деле можем помогать людям. Я на лучшее надеюсь, но все же понимаю, что пока у власти Рамзан, мне трудно думать о возвращении, а меня он точно переживет.
Когда я бываю в Чечне, то уже не понимаю, где я. Может, это Саудовская Аравия или я в Катаре? Очень много стало одежды арабской, а об идеологии я вообще молчу: все как будто в арабских школах учились. Испокон веков у нас была своя национальная одежда, так зачем навязывать со стороны? Все имамы теперь ходят как арабы.
Мне тоже не нравится черная магия, и я считаю, что нужно делать добро. Но я за всю свою жизнь ни одного черного мага не видел, а если включить телевизор в Грозном, то кажется, что кругом одна черная магия.
Пропаганда огромная — всех, кто лечит людей, называют черными магами, шарлатанами. По телевидению постоянно идут фильмы о вреде колдовства и магии, как будто у нас много магов. Начальник полиции, глава администрации — сверху донизу люди заняты выявлением колдунов, магов и целителей. Причем вот так все и идет, через запятую, как будто такие люди, как я, знают, что такое черная магия. На пятничной молитве мулла постоянно рассказывает о вреде народной медицины, просит сообщать, если вдруг кому-то станет известно, что его сосед занят лечением людей. И сообщают — чем дальше, тем больше.
Сегодня в Чечне это очень опасное занятие. Придет человек, полечится, а потом позвонит и сдаст своего исцелителя. Поэтому в основном целители сейчас стараются уехать, не работать дома. Можно несколько дней искать знахаря в Чечне и не найти, если нет хороших знакомых. Некоторые люди продолжают работать, но уже в подполье. Рекламу, конечно, никто больше не размещает, слух идет по цыганской почте. Целители сегодня — очень несчастные, беззащитные люди. Если такого человека убьют, то искать никто не будет.
Несколько дней назад — прежде чем встретиться с вами — я позвонил авторитетным людям в погонах, русским. Они сказали: «Если тебя расшифруют, то могут убрать». Я очень рискую, но я очень хочу замолвить слово — даже не за себя, а за моих коллег, которые продолжают работать. Я очень хочу, чтобы прекратился этот ад, чтобы остановилась мясорубка, которую запустил Рамзан.
В 2009 году в Грозном открылся Центр исламской медицины. Все лечение у них бесплатное, Центр спонсирует фонд Ахмата Кадырова, то есть фактически государство. Сначала они снимали помещение, а потом им подарили роскошное здание. Там все, как в обычной клинике — регистратура, кабинеты специалистов. Только эти специалисты в основном изгоняют джиннов из людей. Громко читают молитвы, суры и аяты из Корана, а потом начинают разговаривать с джинном, вселившимся в человека, и просят его уйти. Они так и говорят — все болезни от джиннов, а джинн — это бес в исламе. Я был в этом Центре, предлагал лечить больных по своей методике. Но они, конечно, отказались. Мне главный специалист так и сказал: «Я большого греха в том, что ты делаешь, не вижу. Но и разрешить не могу. Если ты будешь в республике работать, люди пойдут к тебе, а не к нам».
А вот некоторые мои коллеги, которые раньше принимали на дому, прошли аттестацию в Центре и стали там работать. Но им прямо сказали: «Вы лечите Кораном, и только в этом случае мы можем позволить вам работать». Надо понимать, что всем остальным — тем, кто лечит народными методами, — путь в Центр закрыт. Он существует только для тех, кто лечит словом из Корана. А проверяют там тебя очень просто — если хорошо, с выражением, читаешь аяты и они подходят к той ситуации, в которой находится больной, то все: ты специалист. Туда же, в Центр, можно позвонить с доносом о том, что сосед занимается нетрадиционной медициной. Они сразу вместе с полицией выезжают, забирают человека и разговаривают с ним.
Три года назад пропал мулла из Гудермеса, звали его Резван. К нему обратился один из министров: попросил, чтобы мулла сделал для него талисман на удачу в работе. Талисман как-то попал к Рамзану, и после этого человек пропал. Мы уверены, что его убили, но тела так и не нашли. Мне позвонили оттуда и сказали: «Слыхал про Резвана? Смотри, это может быть и с тобой».
Недавно тоже подобный случай был — заместитель префекта района в Грозном, Ахмед Абастов, попросил знахарку Ольгу из Наурского района, чтобы та сделала его министром образования или министром культуры. Он какие-то копейки ей заплатил — то ли 300, то ли 500 рублей — чтоб она подействовала на Рамзана. Абастова отправили лечиться в Центр исламской медицины, но перед этим Рамзан отчитал его под камеры. А вот об этой Ольге никто больше не слышал — говорят, она пропала. И это обычная ситуация — днем чиновник борется с магией и знахарством, а вечером ищет помощи у тех же знахарей.
Лечить народными методами у нас вообще не разрешается. Говорят: есть Центр исламской медицины, люди должны обращаться туда. А ведь есть много разных народных способов лечения, и они безобидные. Есть старинное народное лечение форелью — живую рыбу привязывают к позвоночнику и носят, пока она не истлеет — высасывает боль при отложении солей. Если приготовить сирень на спирту и класть на больной сустав, тоже хорошо помогает. При простатите — чем принимать таблетки — лучше взять сентябрьскую крапиву, пропустить через кофемолку и с медом закатать в банку. Когда постоит две недели, пропустить через соковыжималку и потом смазывать область паха — очень хорошо помогает. Когда ноги отекают, мажешь ногу лимонным соком, яичным желтком и обматываешь целлофаном. Не понимаю, за что тут убивать. Я считаю так: если человек может работать, ну отправь его в Москву, куда угодно, пускай там работает, пусть учится дальше. Но даже тех чеченцев, которые уехали и работают по России, тоже будут искать и наказывать прямо на месте.
В Чечне даже правозащитники не занимаются целителями. Им просто дали установку — если хотите заниматься своей работой дальше, то в это дело не лезьте. Вот они и думают о последствиях — если помогут такому, как я, то потом уже не смогут помогать другим простым людям. Целитель, получается, хуже собаки: у той есть хозяин, который может наказать за нее, а у нас нет никого.
В соседних республиках такой пропаганды нет, но убивают не меньше. Моего знакомого знахаря убили в Нальчике — он изгонял джиннов, был священнослужителем, муллой. В Кисловодске тоже убивали. Когда меня пригласили помочь одной девчонке в Кисловодске, то сопровождали всюду с большой осторожностью, потому что незадолго до этого там убили несколько человек.
Больше всего убивают в Дагестане. Совсем недавно убили человека, который писал целебные аяты из Корана и раздавал их людям как амулеты. Он был инвалид, колясочник. Его из пистолетов расстреляли два молодых парня прямо при пациентах, вечером. И таких случаев много. Кто это делает там, в Дагестане, я даже не знаю. Одни говорят, что целителей убивают ваххабиты, ведь они не признают никакого целительства. В одном я уверен — кто бы это ни делал, это делается с санкции каких-то высоких людей, это какая-то установка сверху, потому что убийцы чувствуют безнаказанность. Выходит, с целителями, с гадалками борются и власти, и лесные.
Но знахари будут всегда, что бы ни делали с нами. Своих детей я, конечно, обучаю своим методикам, а в будущем думаю отправить их в медицинские вузы — пусть будут целителями, но с медицинским образованием. Страшно за них, конечно, но я все-таки надеюсь, что все изменится, — не может ведь всегда так быть? Сам я давно не работаю, очень скучаю по своему занятию — у меня есть большое желание помогать людям, но мне страшно».
