Исповедь Роберта Джей Мэтьюса: первого, но не последнего борца с ФБР за белое население Америки

Декларация бойцов
В истории нашего рода наступило темное и мрачное время. Вокруг себя мы видим зеленые могилы своих предков, однако мы стали бесправными людьми в стране, которая когда-то была нашей… Миллионы инородцев нарушают наши границы в насмешку над нашими суверенными правами. А наш народ в ответ на это как будто бы оцепенел.



Нами овладела тяжелая болезнь. Почему наш народ ничего не делает? Что это за безумие? Неужели наша воля к жизни поглощена опухолью расового мазохизма?

Позволяя ордам мексиканцев вторгаться на нашу землю, мы в таких же количествах убиваем своих собственных детей. Были ли защитники Аламо лишь выдумкой? Силой ли оружия, силой ли чресл, следствия этого нашествия одинаковы. Но наш народ не сопротивляется.

Наши герои и наша культура подвергаются оскорблениям и осмеянию. Орды метисов стремятся лишить нас нашего наследия. Но наш народ это не волнует.

Повсюду в нашей стране наших детей заставляют принимать цветных в качестве своих идолов, своих друзей и, что хуже всего, своих супругов. Эта дорога ведет нас прямиком в небытие. Но наш народ этого не видит…

Все эти ужасные события происходят не случайно, а умышленно. Всякий, имеющий глаза, видит, как злая тень опустилась на нашу когда-то прекрасную землю. Нет недостатка в свидетельствах о том, что нашу страну захватил злой чуждый народ.

Как случилось так, что паразит овладел тем, на ком он паразитирует? Вместо того, чтобы быть бдительными, наши отцы спали. Что же делать нам? Насколько мрачным сделали эти инородцы будущее наших детей!

Вокруг нас умирает наша страна. Наши города кишат цветными ордами. Вода и воздух отравлены. Кровопийцы захватывают наши фермы и сгоняют наш народ с земли. Капиталисты и коммунисты радостно клюют наши кости, в то время как носатые заправилы ростовщичества ведут дело к нашему уничтожению.

Что станет с нашими детьми в такой стране? Но наш народ спит!

С каждым днем богатые все туже затягивают путы на нашем народе. Насколько жалким стал белый рабочий класс! Где теперь храбрый арийский йомен, готовый сокрушить руку тирана?

Они закрывают фабрики, заводы и шахты и переводят наши рабочие места за границу. Но наш народ не просыпается. Они посылают к нам армию своих агентов, чтобы те опустошали наши мошны и подчиняли нас своим правилам. Наши предки при короле Георге знали о свободе больше, чем мы. Но все равно, все равно наш народ спит!

Для тех, кто пробудился, действительность мрачна. Джон Сингер пробудился. Озабоченный необузданной наркоманией, гомосексуализмом и расовым смешением в школах, он пытался обучать своих детей дома. Он был отважным арийским йоменом, который горячо любил свою семью. Правительственные агенты убили его выстрелом в спину.

Гордон Каль пробудился. После четырех десятилетий подчинения тирании Налогового управления он попытался сопротивляться. Он был отважным арийским йоменом, который горячо любил свою семью. Правительственные агенты убили его выстрелом в спину.

Артур Л. Кирк пробудился. Три поколения его семьи работали на земле, которую попытался украсть банкир-ростовщик. Родич Кирк попытался оказать сопротивление. Он был отважным арийским йоменом, который горячо любил свою семью. Правительственные агенты убили его выстрелом в спину.

Мы говорим этим трем родичам: «Восстаньте, восстаньте из своих могил, белые братья! Восстаньте и присоединитесь к нам! Мы идем отомстить вашу смерть. Арийские йомены пробуждаются. Давно забытый ветер вновь начинает веять. Слышите ли вы приближающийся гром? Это пробудившийся сакс. В нашей земле война. Потечет кровь тирана».

По одному и по двое, дюжинами и полками, мы сбросим врага в море. Нашей кровью и волей Бога земля, обещанная нашим праотцам, станет землею наших будущих детей.

Мы отказываемся подчиняться правительству, основанному на единодержавии. С этого дня мы заявляем, что мы более не считаем вашингтонский режим действительным и законным представителем всех арийцев, отказывающихся подчиняться принуждению и мягкой тирании Тель-Авива и его вашингтонских лакеев. Мы признаем, что большинство наших людей приведены в лоботомическое, летаргическое состояние слепого подчинения, но мы более не будем принимать участия в общем родовом самоубийстве!



Мы настоящим объявляем себя свободным и независимым народом. Мы заявляем свои права на все земли североамериканского континента к северу от Мексики.

Как солдаты Арийского Движения Сопротивления, мы будем действовать в соответствии с Женевской конвенцией.

Мы завершаем эту Декларацию открытым письмом Конгрессу и нашими подписями, подтверждающими нашу решимость сражаться. Пусть об этом знают как друзья, так и враги. Это война! – Мы, ниженазванные, находясь в здравом рассудке и не испытывая принуждения, настоящим подписываем этот документ по собственной воле, заявляя прямо и бесстрашно, что мы находимся в состоянии полной и безжалостной войны с силами, которые сознательно стремятся уничтожить нашу веру и наш род.


Предсмертное письмо Роберта Мэтьюса
Последние десять лет я проживал в округе Нозерн Пенд Орей. Когда я впервые приехал в Металайн-Фоллз, у меня было всего двадцать пять долларов, желание усердно работать и мечта когда-нибудь приобрести собственную маленькую ферму.

Те три года, которые я отработал на шахте, и шесть лет, которые я отработал на цементном заводе, я могу с уверенностью сказать, что меня знали, как прилежного работника. Я не ходил в бары и мало с кем общался. Всякий, кто бывал на Баундери Дэм Роуд, знает, в какое чудное место мы с отцом превратили кусок леса.

Я достиг всех целей, которых мне хотелось достичь, когда я туда приехал, кроме одной… Меня не оставили в покое.

Не прошло и нескольких месяцев после моего прибытия, как агенты ФБР явились в правление шахты и потребовали уволить меня с работы. В это время я работал электриком, и мой бригадир, к счастью, терпеть не мог федералов. Ситуацию ему объяснил секретарь шахты. Если бы правительственные тупицы поговорили не с секретарем, а с управляющим шахты, я бы потерял свою работу.

Эта кампания преследования и запугивания была вызвана моим участием в Движении против налогов (Tax Rebellion Movement) в возрасте с пятнадцати до двадцати лет. В Аризоне я настроил правительство против себя настолько, что однажды, когда мне было восемнадцать лет, агенты Налогового управления стреляли в меня из-за незначительного налогового преступления.

Я покинул Аризону и вышел из Движения против налогов, когда мне было двадцать лет. Я вышел из него не из-за страха перед Налоговым управлением и не из-за того, что я покорился его тирании, а из-за своего полного разочарования в американском народе. Я говорил тогда и продолжаю говорить сейчас, что наш народ выродился в самых трусливых и жалких дегенератов, которые когда-либо топтали землю.

Я надеялся начать новую жизнь в штате Вашингтон, но власти имели на мой счет иные замыслы. Когда мне стало известно об их совершенно незаконной попытке добиться моего увольнения, я написал письмо в их контору в Сиэтле, в котором говорилось: «Мне ничего не нужно, оставьте меня в покое, иначе я отвечу таким образом, который может оказаться очень болезненным для некоторых агентов». (После этого письма они постепенно перестали меня тревожить.)

Вскоре я женился, начал работать на земле и читать. Я стал одержим чтением. Я поглощал том за томом по таким предметам, как история, политика и экономика. Меня особенно впечатлили «Закат Европы» Шпенглера и «Which Way Western Man?». Я также подписался на большое количество периодических изданий о современных американских проблемах, прежде всего о все более быстром упадке Белой Америки. Мои знания о древней истории Европы стали пробуждать во мне несправедливо подавленное чувство, похороненное в глубинах моей души, чувство родовой гордости и родового сознания.

Чем сильнее становилась моя любовь к моему народу, тем яростнее я ненавидел тех, кто хочет уничтожить мой род, мое наследие и омрачить будущее моих детей.



Ко времени появления моего сына я осознал, что Белая Америка, как и весь мой род, будут обречены на небытие, если Белые люди не поднимутся и не изменят ход событий. Чем больше я любил своего сына, тем яснее я понимал, что, если положение не будет изменено решительным образом, к тому времени, когда он достигнет моего возраста, он окажется чужаком на своей собственной земле, светловолосым и голубоглазым Арийцем в стране, населенной в основном мексиканцами, мулатами, черными и азиатами. Его будущее с каждым днем становится все мрачнее.

Я узнал, что происходит это не случайно, что в нашей стране имеется небольшая сплоченная группа чужаков, которая день и ночь трудится для достижения этой цели. Я узнал, что эти извратители культуры держат в железной хватке обе главные политические партии, Конгресс, средства массовой информации, издательства и большинство основных христианских деноминаций в нашей стране, хотя эти чужаки и исповедуют религию, которая решительно противостоит христианству.

Это те самые люди, о которых нас пытались предупредить бывший сенатор Уильям Дж. Фулбрайт и покойный генерал Браун. Генри Форд и Чарльз Линдберг также безуспешно пытались нас предупредить. Если бы мы были более бдительными, будущее моего сына не было бы столь мрачным и жутким.

Поэтому у меня нет выбора. Я должен подняться, как Белый человек, и дать бой. Последний год разгорается тайная война между вашингтонским режимом и постоянно растущим числом Белых людей, решившихся вернуть себе то, что открыли, исследовали, покорили, заселили и застроили наши предки, и за что они отдали свои жизни.
ФБР пока могло держать эту войну в тайне только потому, что до настоящего времени мы лишь росли и готовились. Однако, как кажется, правительство желает обострения, а это не оставляет нам иного выбора, кроме как подняться и дать ему бой. Слава Победе!

Теперь я хотел бы разоблачить ту ложь, которую федералы распространяют о Гэри Ли Ярборо и обо мне. Гэри не устраивал никаких «засад» на агентов. В течение нескольких недель до этого события они тревожили Гэри, следуя за ним повсюду, даже в больницу, куда он ходил навестить свою тяжелобольную дочь. В день «засады» Гэри был у себя во дворе и увидел, как по его собственности едет грузовик лесной службы, что было очевидным пренебрежением множеством предупредительных знаков, размещенных на границах его земли. Гэри закричал в сторону грузовика, но он продолжал приближаться к его дому, пока не врезался в ворота. В этот момент Гэри произвел несколько предупредительных выстрелов в воздух, после чего грузовик отъехал назад. Это и было большой засадой.

Теперь газеты говорят, что Гэри не только устроил засаду на трех агентов, но и ранил их. В тот момент Гэри даже понятия не имел, что они из ФБР, и это было для них большой удачей, потому что Гэри – искусный стрелок, и если бы он решил устроить засаду на ФБР, он мог легко убить любого федерала в пределах досягаемости его оружия.

К восьми часам вечера Гэри понял, что происходит на самом деле, когда к его дому подъехали примерно тридцать агентов. Гэри и его юный гость вышли из дома, чтобы выяснить обстановку. Когда федералы начали кричать на Гэри, он упал на землю и отполз в канаву, находившуюся за линией правительственных автомобилей. Юный гость Гэри бегом вернулся в дом. Подождав три часа, агенты ФБР вошли в дом, используя жену Гэри в качестве щита и заложницы. Какие же они смелые люди!

Как бы невероятно это ни звучало, но Гэри пять часов пролежал в канаве за спиной у агентов с нацеленной на них винтовкой. Если бы Гэри действительно хотел устроить засаду на этих захватчиков, у него была отличная возможность это сделать. Вместо этого Гэри предпочел пощадить их, о чем впоследствии ему пришлось пожалеть. В конечном счете Гэри выбрался из канавы и ушел в лес.

Некомпетентность этих размахивающих пистолетами бюрократов не перестает меня удивлять. Особенно после их попытки устроить засаду и убить меня в мотеле в Портленде. Во-первых, я должен сказать, что ФБР было там не для того, чтобы арестовать Гэри, а для того, чтобы устроить засаду на меня. Они даже не знали, что Гэри находится в комнате. Они смогли найти меня только благодаря тому, что доверенный друг в 14-м номере оказался предателем и доносчиком. У ФБР есть огромные ресурсы и самые современные технологии, но качество их агентов падает с каждым новым новобранцем. Причина в том, что большинство из лучших Белых людей в нашей стране начинают понимать, что быть агентом ФБР значит быть ничем иным, как наемником Антидиффамационной лиги и Тель-Авива.

Когда я тем утром вышел из своего номера в мотеле, ко мне бросилась толпа вооруженных людей. Ни на одном из них не было униформы, и они кричали: «Стой, ублюдок!». Тогда я крикнул Гэри, который был еще внутри, спрыгнул с лестницы и побежал к парковке. Женщина-агент выстрелила мне в спину, но промахнулась и попала в управляющего мотеля.



Я завернул за угол мотеля и побежал вниз по холму в жилой район. Пробежав два квартала, я решил перестать быть дичью и стать охотником. Я вытащил пистолет и спрятался за бетонной стеной в ожидании агентов. Когда я направил свой пистолет на ближайшего из них, я увидел красивое лицо Белого юноши. Тогда я опустил пистолет и выстрелил ему в ногу. Если бы я не сделал этого, я мог бы убить обоих агентов и сохранить свою руку, которая теперь изувечена и которую я могу потерять вообще. Это был последний раз, когда я кого-то пощадил.

Что касается предателя в 14-м номере, мы его найдем. Даже если для этого потребуется потратить десять лет и отправиться на край земли, мы его найдем. И, согласно нашей клятве, когда мы найдем его, мы отрубим ему голову.

Я не собираюсь извиняться за себя или за Гэри. Напротив, я горжусь тем, что у нас хватило смелости и решительности подняться на борьбу за наш род и наше наследие в ту историческую эпоху, когда подобное действие называется преступлением, а не доблестью. Примерно девять месяцев назад люди из ФБР явились ко мне домой в мое отсутствие и угрожали моему двухлетнему сыну. Это было очень большой ошибкой с их стороны. После стрельбы в Портленде они явились ко мне домой и угрожали моей шестидесятитрехлетней матери.

Какие смелые люди! Я не ухожу в подполье, напротив, я буду преследовать ФБР и покажу им, что значит быть преследуемым. Это дает мне основания полагать, что дни мои на этой земле стремительно подходят к своему концу. Но я не испытываю страха. Смерть – реальность моей жизни, и самое худшее, что может сделать мне враг, это сократить мой срок службы в этом мире.

Я уйду, зная, что принес самую большую жертву во имя будущего моих детей.
Как всегда, за кровь, землю, честь, веру и род.


Роберт Джей Мэтьюс погиб в бою, продержавшись 24 часа под градом пуль, окруженный 75 правительственными агентами на острове Уидби в декабре 1984 года. После того, как федералы подожгли с боевого вертолета дом, в котором он оборонялся, Роберт Мэтьюс сгорел заживо с оружием в руках. Он остался верен делу до конца.