Не все методы борьбы с алкоголизмом помогают
16
07
2010
Что такое условно-рефлекторная терапия алкоголизма. Это советское ноу-хау 60-х годов, разработанное с наивной, но благородной целью привить отечественному алкоголику стойкое отвращение к спиртному. Технически все осуществлялось предельно просто.
Человек десять вступивших на путь исправления бойцов рассаживали вокруг большого тазика, давали выпить по соточке, и тут же вкалывали пол-кубика апоморфина (рвотное, в отличие от своего бархатного родственника, морфина). Минут через десять тазик заполнялся до краев, и все расползались по палатам. После пяти таких экзекуций у немногих особо впечатлительных пациентов действительно возникало нечто близкое к отвращению к водке, которое, будучи неподкрепленным дальнейшими сеансами, замечательно самоизлечивалось за пару недель.
Короче, метод не прижился. Самую блестящую критику условно-рефлекторной терапии я услышал от своего пациента, Юрия Петровича. Когда его на лекции перед группой студентов я спросил застал ли он такую методику, он поморщился, справедливо заметил, что человек не павловская собачка, и что пьющий денатурат не станет заморачиваться по поводу того противная водка или нет. И, вообще, метод непредсказуем и может привести к совершенно неожиданным побочным эффектам.
На предложение уточнить, что именно он имеет в виду, Юрий Петрович рассказал, как много лет назад замечательно скоротал вечерок с приятелем за четырьмя бутылками водки и своеобразной закуской, состоящей из луковицы, двух кусочков черного хлеба и десяти банок шпрот...
Наш герой в то время служил офицером на военном корабле, так что, собрав волю в кулак нетрезвый, но прямоходячий, к пол-второму вернулся на корабль и отключился у себя в каюте с чувством выполненного долга. А еще через час случилась учебная тревога. В шестибальный шторм корабль вышел в открытый океан.
Юрий Петрович - замечательный рассказчик. За три минуты своего монолога он провел затаившую дыхание аудиторию через все круги Ада. Скупыми, но абсолютно точными штрихами он нарисовал монументальное полотно под названием «Я хочу умереть, только чтобы это все кончилось». Поднявшись до максимального эмоционального накала, до самого крещендо, рассказчик неожиданно замолчал, снял очки и принялся перематывать синюю изоленту, скрепляющую поломанные дужки.
Я осторожно спросил:
- А причем здесь условно-рефлекторная терапия?
Юрий Петрович, худющий долговязый русский интеллигент, проживший полную унижений жизнь советского алкоголика, но не растерявший чего-то того, что либо есть, либо нет, посмотрел на меня с сожалением и сказал:
- После этого случая я на шпроты лет десять смотреть не мог.
Человек десять вступивших на путь исправления бойцов рассаживали вокруг большого тазика, давали выпить по соточке, и тут же вкалывали пол-кубика апоморфина (рвотное, в отличие от своего бархатного родственника, морфина). Минут через десять тазик заполнялся до краев, и все расползались по палатам. После пяти таких экзекуций у немногих особо впечатлительных пациентов действительно возникало нечто близкое к отвращению к водке, которое, будучи неподкрепленным дальнейшими сеансами, замечательно самоизлечивалось за пару недель.
Короче, метод не прижился. Самую блестящую критику условно-рефлекторной терапии я услышал от своего пациента, Юрия Петровича. Когда его на лекции перед группой студентов я спросил застал ли он такую методику, он поморщился, справедливо заметил, что человек не павловская собачка, и что пьющий денатурат не станет заморачиваться по поводу того противная водка или нет. И, вообще, метод непредсказуем и может привести к совершенно неожиданным побочным эффектам.
На предложение уточнить, что именно он имеет в виду, Юрий Петрович рассказал, как много лет назад замечательно скоротал вечерок с приятелем за четырьмя бутылками водки и своеобразной закуской, состоящей из луковицы, двух кусочков черного хлеба и десяти банок шпрот...
Наш герой в то время служил офицером на военном корабле, так что, собрав волю в кулак нетрезвый, но прямоходячий, к пол-второму вернулся на корабль и отключился у себя в каюте с чувством выполненного долга. А еще через час случилась учебная тревога. В шестибальный шторм корабль вышел в открытый океан.
Юрий Петрович - замечательный рассказчик. За три минуты своего монолога он провел затаившую дыхание аудиторию через все круги Ада. Скупыми, но абсолютно точными штрихами он нарисовал монументальное полотно под названием «Я хочу умереть, только чтобы это все кончилось». Поднявшись до максимального эмоционального накала, до самого крещендо, рассказчик неожиданно замолчал, снял очки и принялся перематывать синюю изоленту, скрепляющую поломанные дужки.
Я осторожно спросил:
- А причем здесь условно-рефлекторная терапия?
Юрий Петрович, худющий долговязый русский интеллигент, проживший полную унижений жизнь советского алкоголика, но не растерявший чего-то того, что либо есть, либо нет, посмотрел на меня с сожалением и сказал:
- После этого случая я на шпроты лет десять смотреть не мог.
