Как пробирались в Германию! Мы - гомосексисты!

Середина восьмидесятых, разгар эмиграции. В Германии эмигранты со всего бывшего Союза сбивались в лагеря беженцев. Для того, чтобы оставили в Германии надо придумать вескую причину, лучше всего - если за что-то преследуют. На собеседование с немецким чиновником вызвали немолодго кавказца из какого-то совсем уж горного аула. С ним – тихая, молчаливая жена, вся в черном, и куча деток – мал мала меньше.



Полицейский без всякого выражения на лице задает постным голосом обязательный вопрос :
- Почему ваша семья решила перебраться в Германию ?
Кавказский человек заученно отвечает :
- Прэслэдуют !
- Причина? – продолжает свое дело полиция.
Дядька напрягается, как бы что-то вспоминая. Усиленно шевелит мохнатыми бровями и по-кавказски гордо выдает :
- Мы ...эта...как его ...гомосексисты!
Переводчица честно переводит, давясь от смеха.


Полицейский прекращает свою писанину и первый раз с интересом поднимает глаза на присутствующих . Обведя глазами все семейство, он четко , как и положено по уставу, уточняет :
- А дети?
Кавказец, довольный и радостный от того, что все так хорошо пошло, подтверждает:
- Канэшна, дорогой, дэти тоже!
Охреневший полицейский в изумлении молвит :
- Вас хабэн зи гезагт?! Что Вы сказали? Вы уверены?
- Вах ,- обижается будущий дойчланд -гражданин, - как так - не уверен, сто процент – уверен! Им от нас все по гэнам пэрэшло!

Переводчица уже подыхает, но работает. А что делать-то .
Полицейский после такого пояснения закашливается и роняет на пол ручку.
Кавказский человек чует, как будто что-то неладное, и по - тихому шепчет переводчице :
-Дэвушка, дочка, скажи ему, чтобы лучше поверил : нэ все детки, толка два. Трэтий –малэнький совсем , еще нэ научился.

Переводчица начинает рыдать в голос . Тем не менее, между всхлипами, кое - как переводит.
После чего немецкий мент тоже едва сдерживает спазмы . Но писать надо. Протокол есть протокол. И он по-военному, как того требует устав, пишет : «Младший еще не научился»
Горец видит какое-то странное всеобщее возбуждение и ,понимая, что это последний шанс, который никак нельзя упускать, обращается к переводчице :
- Дочка, слишиш, эсли я что нэ так говорю, ты скажи за меня. Ты знаишь, как надо. Я все падпишу, мамой клянусь. В долгу нэ останусь – дэньги ест, все ест . В лагере говорили : иди, скажи, что ты этот...гомосэксуальщик или как его там, тогда оставят. А я нэ знаю, што это ваабще такой ?

Но переводчица переводить уже не может. У нее истерика. И тогда будущий немецкий бюргер сам вступается за свои гражданские права .
- А што, дарагой, э? Зачем нэ вериш? , - пламенно обращается он к иммиграционной службе. - И я - гомосексист, и жена моя ... Мой атец гомосексист, мой дед тоже был гомосексист! Ми все потомственные гомосексисты ...
Чем закончилось дело – история умалчивает. Не исключено, что семейство осталось в Германии - пускать корни на святой земле немецких "предков".