Решительность и смелость современной женщины - не быть феминисткой
20
02
2014
В эпоху размывания гендера нужно быть смелой, чтобы настаивать на том, что ты женщина. Сразу набегают с вопросами: ты женщина, чтобы что? Чтобы манипулировать? Чтобы притворяться слабой? Чтобы требовать особых условий? Ты женщина, чтобы стать матерью? Но и некоторые мужчины неплохо заменяют мать. Ты женщина?
Я женщина. Моя прабабка, как и миллионы прабабок, боролась за выживание. Она пахала землю вместо лошади, рубила дрова, собирала лебеду на оладьи в свободное от работы на колхоз время. У неё было пятеро детей и одна большая собака Капитан, на которой можно было возить дрова, но собаку забрали на фронт – с их помощью разминировали большие площади, и они быстро кончались, собаки. Другая моя прабабка сидела в тюрьме, а её дочь-подросток продавала пирожки на рынке, её тошнило от голода, но нельзя было взять ни крошки. Месячные пришли, когда ей было девятнадцать.
Я женщина. Та девочка-подросток выжила и стала радоваться, стала быстрее всех плавать, гонять на велосипеде, и прыгать дальше всех. Она сшила себе платье с голубыми листьями и влюбилась в одно голубоглазого блондина, но он еще об этом не знал. Он увидел её на танцах, но оробел, а его друзья не робели: сначала один подошел и пригласил её танцевать, она отказала, потом другой, но нет, потом третий. И конечно, тому блондину тоже стало интересно, он подошел четвертым и она согласилась.
Я женщина. Я умею быть нежной, как мой дедушка-блондин, я умею быть страстной, как моя бабушка в платье с голубыми листьями. Меня стригли коротко, чтобы не тратить время на косы, но у меня кудрявые волосы и я люблю платья и браслеты.
Я женщина. Я родила девочку. Я хочу, чтобы она научилась быть женщиной, глядя на меня, чтобы она почувствовала себя. Она почувствует, как это быть мягкой, как это быть яркой, как восхищать, быть тёплой, лёгкой, настойчивой, сильной. Её женственность будет подпитываться куклами, пышными платьями и розовым цветом, и это не страшно, мы не боимся показаться безвкусными – нам нужны удобрения.
Её женственность будет отрастать вместе с длинными кудрями, которые мы не будем обрезать ради удобства эксплуатации – ведь она так любит чувствовать их лопатками. Её женственность прозвучит вместе с кубинскими песнями, которые мы танцуем вместе, и заживёт в бёдрах – ведь так много красоты в танцующих бёдрах, так много силы. Она танцует и танцует, и её папа хочет, чтобы она выросла и стала микробиологом, она не спорит.
Я женщина. Я хочу забыть свою первую учительницу, потому что она была похожа на переодетого мужчину и грубила детям. Я хочу забыть также своих орущих воспитательниц из детского сада и ещё многочисленных хамящих продавщиц и холодных, не замечающих тебя чиновниц, ну и ругающихся злых старушек – и особенно ту старушку, которая в очереди в паспортный стол кричала матери ребенка-инвалида: «Ты нарожала от кого попало, а теперь тут место занимаешь!» Я хочу забыть тех женщин, которые борются за выживание, выцарапывая своим врагам глаза и откусывая яйца.
Я женщина. Я могу рявкнуть и послать матом, если кто-то будет угрожать моему ребенку, но я не хочу. Я не хочу возвращаться в эти времена, когда женщины рубили дрова и волокли их на себе, или когда женщины продавали пирожки на стуже и умирали от голода. Я считаю, что профессии «сторож» и «охотник» не женские, и они должны остаться в прошлом, вместе с ужасами войны и лагерей.
Я считаю, женщины должны начать отмораживаться. Должны таять как мороженое, тёплое и вкусное. Должны говорить приятными музыкальными голосами, много улыбаться и смотреть тёплыми глазами, слегка вибрировать. Должны восхищаться мужчинами и детьми, быть дружелюбными и счастливо смеяться, танцуя в красивых платьях с голубыми листьями. Должны процветать.
Я женщина. От меня родилась женщина. От неё тоже могут родиться женщины. Это прекрасно и удивительно. Счастливые тёплые женщины воспитывают счастливых тёплых детей, которые вырастают и становятся свободными, спокойными людьми, наполненными любовью, и может быть, когда-нибудь мы забудем всё уродливое и злое, что было, и в этой стране всё наладится.
(Юлия Тупикина)
Я женщина. Моя прабабка, как и миллионы прабабок, боролась за выживание. Она пахала землю вместо лошади, рубила дрова, собирала лебеду на оладьи в свободное от работы на колхоз время. У неё было пятеро детей и одна большая собака Капитан, на которой можно было возить дрова, но собаку забрали на фронт – с их помощью разминировали большие площади, и они быстро кончались, собаки. Другая моя прабабка сидела в тюрьме, а её дочь-подросток продавала пирожки на рынке, её тошнило от голода, но нельзя было взять ни крошки. Месячные пришли, когда ей было девятнадцать.
Я женщина. Та девочка-подросток выжила и стала радоваться, стала быстрее всех плавать, гонять на велосипеде, и прыгать дальше всех. Она сшила себе платье с голубыми листьями и влюбилась в одно голубоглазого блондина, но он еще об этом не знал. Он увидел её на танцах, но оробел, а его друзья не робели: сначала один подошел и пригласил её танцевать, она отказала, потом другой, но нет, потом третий. И конечно, тому блондину тоже стало интересно, он подошел четвертым и она согласилась.
Я женщина. Я умею быть нежной, как мой дедушка-блондин, я умею быть страстной, как моя бабушка в платье с голубыми листьями. Меня стригли коротко, чтобы не тратить время на косы, но у меня кудрявые волосы и я люблю платья и браслеты.
Я женщина. Я родила девочку. Я хочу, чтобы она научилась быть женщиной, глядя на меня, чтобы она почувствовала себя. Она почувствует, как это быть мягкой, как это быть яркой, как восхищать, быть тёплой, лёгкой, настойчивой, сильной. Её женственность будет подпитываться куклами, пышными платьями и розовым цветом, и это не страшно, мы не боимся показаться безвкусными – нам нужны удобрения.
Её женственность будет отрастать вместе с длинными кудрями, которые мы не будем обрезать ради удобства эксплуатации – ведь она так любит чувствовать их лопатками. Её женственность прозвучит вместе с кубинскими песнями, которые мы танцуем вместе, и заживёт в бёдрах – ведь так много красоты в танцующих бёдрах, так много силы. Она танцует и танцует, и её папа хочет, чтобы она выросла и стала микробиологом, она не спорит.
Я женщина. Я хочу забыть свою первую учительницу, потому что она была похожа на переодетого мужчину и грубила детям. Я хочу забыть также своих орущих воспитательниц из детского сада и ещё многочисленных хамящих продавщиц и холодных, не замечающих тебя чиновниц, ну и ругающихся злых старушек – и особенно ту старушку, которая в очереди в паспортный стол кричала матери ребенка-инвалида: «Ты нарожала от кого попало, а теперь тут место занимаешь!» Я хочу забыть тех женщин, которые борются за выживание, выцарапывая своим врагам глаза и откусывая яйца.
Я женщина. Я могу рявкнуть и послать матом, если кто-то будет угрожать моему ребенку, но я не хочу. Я не хочу возвращаться в эти времена, когда женщины рубили дрова и волокли их на себе, или когда женщины продавали пирожки на стуже и умирали от голода. Я считаю, что профессии «сторож» и «охотник» не женские, и они должны остаться в прошлом, вместе с ужасами войны и лагерей.
Я считаю, женщины должны начать отмораживаться. Должны таять как мороженое, тёплое и вкусное. Должны говорить приятными музыкальными голосами, много улыбаться и смотреть тёплыми глазами, слегка вибрировать. Должны восхищаться мужчинами и детьми, быть дружелюбными и счастливо смеяться, танцуя в красивых платьях с голубыми листьями. Должны процветать.
Я женщина. От меня родилась женщина. От неё тоже могут родиться женщины. Это прекрасно и удивительно. Счастливые тёплые женщины воспитывают счастливых тёплых детей, которые вырастают и становятся свободными, спокойными людьми, наполненными любовью, и может быть, когда-нибудь мы забудем всё уродливое и злое, что было, и в этой стране всё наладится.
(Юлия Тупикина)
